24.10.2025

Беседа Дарьи Кононовой, Татьяны Федотовой и Софьи Ходариной с Андреем Олеаром и Дмитрием Цехановским.

Полнометражный фильм «История глазами поэта» — кинопоэма в трёх частях — снят в Томске при поддержке Президентского фонда культурных инициатив. В его сценарной основе лежат новые переводы классических поэтических текстов — шедевров Эдгара По, Роберта Бёрнса, Иосифа Бродского. Задача проекта — утвердить идею о том,  что русский — это подлинный язык мировой культуры.

Над фильмом работали:

Переводы и сценарий: Андрей Олеар 
Постановка: Владимир Макарихин, Дмитрий Цехановский 
Операторы: Лиза Матери, Дмитрий Цехановский 
В главной роли: Евгений Казаков, заслуженный артист России 
В ролях: Ольга Шайдурова, Леонтий Усов, артисты Театра «Осколки» и др. 
Композиторы: Степан Пономарёв, Геннадий Цыпин 
Художник: Екатерина Бирюкова 
Фотограф: Сергей Зацепин


Что вы имеете в виду, когда говорите о русском языке как языке мировой культуры? 

Андрей Олеар: Я долго искал эту формулировку и нашёл. Она у нас фигурирует во всех документах большими печатными буквами. Я искренне считаю, что русская литература, русская культура — это синкретическое явление, впитавшее в себя все достижения мировых культур,  Например Пушкин заимствовал многое у французов, чем обогатил русскую словесность. А Бродский объяснил новому поколению авторов и переводчиков, как по-английски уплотнять художественную материю и добиваться интенсивности художественного высказывания. Уплотнение художественного высказывания — это, с нашей точки зрения, и есть видовая цель хорошего кинематографа. Без этого любое аудиовизуальное искусство — лишь барочные бантики и красивые виньетки. 

В чём заключается особенность создания поэтического текста и его интерпретации художественным переводчиком?

Андрей Олеар: Ты ловишь из космоса языка и культуры какой-то вдохновляющий тебя импульс, и воспринимаешь его как ниточку клубка, который начинает раскручиваться. Ты лихорадочно его разматываешь, или даже, вернее, — вытягиваешь из океана жизни свои сети со смыслами, как тот пушкинский старик — траву морскую с редкими «золотыми рыбками», и только потом, вдруг понимаешь, что на деле остаётся у тебя в руках… Предсказать заранее, в каком направлении побежит твоя мысль, ты, как поэт, не можешь. Прозаикам нужны план, сюжет, психологические характеристики героев… Они готовят это «поле битвы», перемещаются по плану, но в какой-то момент оказывается, что и они не всегда осознают, как поведёт себя их герой, о котором ещё пару глав назад им было всё вроде как отлично известно. Вдруг впереди возникает  пересечённая местность, которую им обеспечил бег пера по бумаге. И тут оказывается, что отправлялись они в одном направлении, а потом раз, и вокруг уже совершенно незнакомые места! Это как раз и есть тот самый феномен творческого процесса, который Маяковский определил как «езду в незнаемое». А поэта так вообще ведут в кромешной метафизической темноте яркие вспышки воображения, которые метафорически можно сравнить с фотоблицем. Вот тот вспыхивает на мгновенье, и художник наблюдает мир, который его окружает. Если блиц метафоры яркий, он фиксирует связь между предметами и явлениями на всю глубину своего художественного зренья. Талантливый переводчик — это также тот, кто, в идеальном варианте, способен воспринять и перевезти с одного лингвистического берега на другой драгоценный груз невербального образа. Для начала он должен воспринять его, как ту самую вспышку в своём художественном сознании и только потом постараться декодировать блиц-образ словами другого языка. Вот почему даже хороший подстрочный перевод никогда ничего не гарантирует в деле интерпретации. И – да! – в этом процессе происходит «подгрузка» субъективного опыта толмача, со всей его начитанностью, профессиональной квалификацией, грамотностью и тонким пониманием идиолектов обоих языков. Машина никогда не переведёт поэтический текст, у неё такой «подгрузки» не происходит. Вместо аромата розы и бриллиантов росы на её лепестках она уверенно выдаст экспонат для гербария.

Как вы пришли к «Истории глазами поэта»?

Андрей Олеар: Надо сказать, всё легко объяснимо: нам чрезвычайно интересно заниматься тем, что мы делаем! Очень повезло собрать команду, с которой каким-то непостижимым образом мы оказались на одной поэтической волне. Вы спросите, что это за «волна» такая, которая вызывала к жизни совершенно «завиральную идею» — снять по стихам аж «полный метр»? Отвечу так: для начала мне никогда не скучно, во-первых, с самим собой, а во-вторых, я — как литературный переводчик — нахожусь в бесконечном «поиске заслуженного собеседника» (люблю этот тезис академика Ухтомского!). Меня настолько увлекает общение с великими, что я чувствую их, как абсолютно реальных собеседников, только дальних — которые через «время и расстояние».

Недавно на семинаре размышляли о стихотворении Бродского «Я обнял эти плечи». Может быть, помните последние строчки: «Но мотылёк по комнате кружил, // и он мой взгляд с недвижимости сдвинул. // И если призрак здесь когда-то жил, // то он покинул этот дом. Покинул». Художник говорит о своём, но на тебя это вдруг оказывает непостижимо реалистическое, глубоко эмоциональное воздействие,  ты как бы «подгружаешься к сикрет-файлс поэта»… Бродский говорит о трагедии окончания отношений. В этой квартире, где совсем недавно в унисон грохотал любовный пульс влюблённой пары, кипели страсти, вдруг от всей жизни остались всего-то один пыльный пейзаж в раме и старый массивный буфет, напоминающий Нотр-Дам-де-Пари… Призрак, покинувший дом — это, конечно, призрак ушедших любовных чувств. Казалось бы, какое это всё имеет к тебе отношение? Однако хорошая поэзия делает что-то такое, что убеждает — «вся она о тебе»! Поэтому эти вот «разговоры с небожителями» не только дают редкую возможность оказаться там, где тебя ещё не было, но и обязывают брать такую планку знания о мире внешнем и внутреннем, в том числе своём (!), каких ты себе бы и не помыслил, если б не твои «внимательное любопытство» и «величие замысла». Когда мы с интересом что-то читаем или смотрим на вещи, которые нам нравятся, они на нас воздействуют. Мы оказываемся в странном состоянии, когда начинаем чувствовать чужое, как своё.  Оно так на тебя влияет, что определённо меняет все интеллектуально-культурные «клетки» твоего организма, и ты вдруг осознаёшь: «Как же ты жил без этого?». 

И тут начинает мерцать мысль следующая: «Как передать то, что тебя потрясло, другим людям?» Когда получается транслировать волнение средствами своего художественного инструментария: допустим, сочинить или перевести стишок, снять фильм, придумать сюжет или даже просто драматический ход, складывается живой реалистический диалог с носителями принимающего сознания. И здесь возникает следующая удивительная история: хотя поэзия, как говорил Бродский, «искусство безнадёжно семантическое», но с метафорой на вершинке пирамиды! То есть ты, изъясняясь «мгновенными озарениями» (Пастернак), никогда наверняка не знаешь точно: а) что у тебя получится в результате; б) будет ли воспринято получившееся читателем/зрителем; в) как будет соотноситься то, что ты хотел сделать, с тем, что у тебя получилось, плюс — как то и другое будут соотноситься с множественностью возможных толкований другими.

В центре фильма находится тема поэта и времени. Почему она так интересна? В чём заключается задача реактуализировать произведения классики в настоящем, у которого свой темпоральный режим?

Андрей Олеар: Дело в том, что от поэта, в сущности, и зависит, что останется в Истории. Как ни парадоксально это звучит, именно он, простирая взгляд сквозь толщу веков на какой-то предмет, событие, явление, человека, выбирает, что увековечить, а что предать забвению… От человека остаются дети, книги, ученики и больше ничего. Вещи не остаются от человека, они ему не принадлежат и не являются частью его природы. Дети — это ДНК, которое распространяется в бесконечном людском море до полного исчезновения. Ученики — часть «интеллектуальной ДНК личности», посредством которой человек передаёт свои идеи, мысли, однако и это тоже размывается со временем и замирает в огромном океане человеческой цивилизации. Только слова, слова поэта в особенности, сохраняют свои первоначальную форму и содержание. Они бесконечно интерпретируются всеми поколениями читателей, пока существует человеческий род. Поэтому Гомер до сих пор современен и актуален, его сюжеты волнуют так же, как и тысячи лет назад. И мы всегда будем помнить, кому они принадлежали. Сам взгляд поэта на мир — штучная фиксация частностей человеческой жизни, человеческой природы, её психологии и эмоциональных состояний, с помощью поэта они обретают вечную жизнь. Благодаря переживанию Эдгара Аллана По над образом Линор (своей утраченной юной возлюбленной) она и осталась жить в Большом времени культуры. Как будет выглядеть оно, это самое большое время культуры, никто предсказать не может. Волны вечности накатывают мерными валами на берег настоящего. Художник лишь проходит по краю в пене прибоя, на влажном песке остаются его следы. От гениальных художников, запечатлевших время, — остаются следы, которые волны времени не в силах размыть окончательно. Творчество великих имеет более всего шансов уцелеть в Истории, пока существует цивилизация и её Язык. Предметный мир и технологии будут меняться. Мы рассказывали об этом в третьей части нашего фильма — «Так говорили шумеры»: всё меняется, кроме самой природы человека, воплощенной в тексте древнего шумерского автора, интерпретированного Бродским. Вот почему слово — это самое надёжное вложение в судьбу личности, потому что только оно и остаётся от человека. И ещё: вся современная мультимедийная история целиком и полностью зависит от достижений цивилизации, а слова сохранятся, пока человек умеет открывать рот и говорить — это самая надёжная система записи и сохранения информации. 

Фотограф: Сергей Зацепин

Андрей Олеар — поэт, писатель, автор перевода и сценария к фильму «История глазами поэта»

Дмитрий Цехановский — оператор-постановщик, сорежиссер фильма