14.11.2025

Илья Кочергин. «Запасный выход» (2024). — АСТ, 2024.

Тема идентичности очень распространена: кто я для мира и кто я, в конечном счёте, для себя. Илья Кочергин стремится раскрыть ту же проблему, но путь, которым он идёт, довольно интересен для рассмотрения с точки зрения литературной традиции. Основное повествование разворачивается на лоне природы, в деревне. Кочергин выбирает тему взаимосвязи природы и человека. Герои Кочергина оказываются в ситуации добровольного отшельничества и до театра ехать сто двадцать километров. Почему они выбирают этот путь? Потому же, что и всё современное общество: устали от суеты, которую привносит цивилизация. Каждому обитателю двадцать первого века знакомы бесконечный никому не нужный поток информации, доступность и просматриваемость всего на свете, стирание границ между частной и общественной жизнью. В изображённом стремлении заметно влияние на Кочергина западной литературы, в частности, американского трансцендентализма. В главе «Май. Стройка и лошади в моей жизни» цитируется «Уолден, или Жизнь в лесу» Генри Торо: «Моя душа с готовностью откликается на слова Генри Торо: «Неужели мы навсегда уступили плотникам радость строительства?». Видна близость мировоззрения героя к идеям классика: человек, который приближает себя к естественному состоянию через труд. Параллель эта находится не только на идеологическом уровне, но и на уровне сюжета (герой намеренно выбирает переехать из Москвы в Рязанскую область, потому что хочет чувствовать себя более свободным, недетерминированным средой), формы (момент перечисления материалов, понадобившихся для строительства сарая — отсылка к робинзонаде, где каждая мелочь важна).

Вдали от цивилизации герой стремится проследить мгновенное течение жизни и обозначить основные современные тенденции. Жена-психолог выступает катализатором процесса «одомашнивания» героя, который имел когда-то свободу и власть над природным космосом (седлал лошадей, охотился), а теперь стал «осознанным, безопасным, чутким, уважающим чужие границы». Человек, воспитанный литературой, постепенно начинает поддаваться влиянию новой большой силы — психотерапии, где свои установки. Получается, что несмотря на физическое отделение, цивилизация переместилась в деревенский дом вместе с Любкой, а ежедневным хобби героя по-прежнему является «интернет-дайвинг». И вроде бы он уже даже свыкается с этими правилами, осознаёт их ценность, но что-то важное в его жизни оказывается утраченным. Что это? Может быть, понимание «другого», как себе подобного?

Тема отшельничества уже достаточно давно стала мейнстримом в культуре, в особенности, в культуре поколения сорокалетних, к которому принадлежит автор. Попытки освоится в деревенском быте приводят семью к решению завести коня. Он оказывается не прост в обращении: старый Феня имеет проблемы с пищеварением, но это заставляет героев больше прислушиваться к новому существу, учиться взаимодействовать с ним, чему и посвящена основная часть повествования. Поначалу они не могут с ним совладать, потому что он — природа, а они утратили способность её познания. В главе «Январь. Стоматолог Иван и кривая Гаусса», где рассказывается о приезде стоматолога и лечении Фени, герой заключает: «Итак, говорю вам: мы стали слишком слабы. Мы не можем в этом новом мире работать спокойными конскими стоматологами, мы даже не в силах нормально держать на плечах конские головы». Как в довлатовском «Заповеднике», на лоне природы у героя обостряется чувство собственной неприкаянности, слабости и одиночества в этом мире («Любимая, я в Пушкинских Горах, / Здесь без тебя – уныние и скука, / Брожу по заповеднику, как сука. / И душу мне терзает жуткий страх…»). Получается, что природный космос засасывает, делает современного человека своей ничтожной жертвой, если тот не попытается его обуздать, как когда-то его предок седлал коня и, в конечном счёте, приручить, как это сделали наши герои.

Постепенно взаимоотношения с Феней налаживаются, что является, в том числе, результатом рефлексии героя из главы «Май-июль. Животные корма и покорение кобылы»: «Может быть, мы станем добрее, если будем воспринимать людей как животных? Нам будет легче прощать окружающих?». И эта цитата хорошо раскрывает мировоззрение нашего сорокалетнего мужчины. В условиях, навязанных культурой, он стремится к естественности, характеризуя человека по каким-то своим, обособленным критериям.

Герой во многом воспринимает так свою жену: «Я не видел, как Любка носит кувшины на плече или тяжести на голове, но знаю, что ее походку можно назвать походкой веселого слона, когда она внутри себя несет мне какую-то радостную новость». Здесь, как у натуралистов, стирается иерархия между человеком и животным. Всё человеческое, которое принято называть человеческим, отходит на второй план. Похоже, что интеллектуал устал порхать в невесомости культурных достижений и решает приземлиться. Но достигает ли он намеченной цели? С одной стороны — да, потому что в стремлении познать природу он находит таки общий язык с её представителем, а с другой — он, как герой Даниэля Дефо, когда рядом с ним появляется существо, менее разумное, стремится использовать его в своих целях, что олицетворяет собой движение к колониальному этапу, т.е., к цивилизации. И в этом заключается центральная проблема, которая сейчас, в условиях повсеместной усталости от стремительно меняющегося мира, стала очень актуальной.

Литературная традиция говорит, что человек детерминирован средой, как большое животное, а животное всегда будет следовать своему естеству. А в чём, собственно, заключается это естество? Может быть как раз таки в движении к цивилизации? Запасный выход найден, и в финале конь становится замечательным психотерапевтом.

Софья Ходарина — студент 3 курса специальности «Литературное творчество» Филологического факультета НИ ТГУ (мастерская В.Ю. Баль)