27.12.2024
Мир в игре
В его стартовом меню этот уровень подписан как особо сложный. Снарядившись необходимым, Эдик спускается вниз. Подмышкой у него учебник М.Л. Гаспарова «Занимательная Греция» и кривые конспекты, коверкающие слова лектора.
В тишине сибирской зимы Эдик думает об Афинах. Он представляет уличные театры, высокие колонны, как у главного корпуса его вуза. Вместо разбавленного вина у Эдика кофе три в одном. Вместо муз ему поёт ost на Ютубе — гимн студентам, готовящимся к экзамену в последнюю ночь.
С утра он восстанавливает стамину — через рог изобилия ближайшего к общаге магазина. Он идёт сквозь снега зимней сессии к таким же как он, засыпающим на ходу силуэтам. В городе без рассвета, в уровне без читов. Он идет вперед, и ему кажется — он продирается через песчаную бурю. А в ее середине ждет Эдика огромный сфинкс. С лапами, как у льва, крыльями, как у орла, и головой, как у его преподавателя.
— Кто ты, воин? — спрашивает сфинкс.
И голос его гремит похлеще, чем храп Эдикова соседа.
— Я Эдип, царь Фив! — кричит ему Эдик.
— А кто написал тебя, Эдип?
И тут у Эдика холодный пот бежит по спине и волосы встают дыбом. И хочется меч иметь под рукой, а не тетрадь с выписками.
— Эсхил…? — не говорит, а спрашивает. Спрашивает, потому что не знает.
В следующее мгновение львиный рёв оглушает Эдика. Львиный рёв или гримаса преподавателя — тихая, но не менее выразительная. И вот Эдику уже нужно уворачиваться. Прыгать прочь от лапы сфинкса и без всякого ускорения, как умеет, думать.
— Софокл! Меня написал Софокл!
Буря стихает. Надменно сфинкс ставит лапы обратно. Эдик, как может, надрывая память, сквозь скованность и стыд, говорит:
— Он ввел третьего актера! И увеличил число участников хора. Он был военачальником, он писал конституцию.
Сфинкс поправляет очки.
— Слабовато, Эдуард, но с угадайкой справились хорошо. Так уж и быть, поставлю вам четыре.
— Спасибо, Федор Васильевич.
В тишине сибирской зимы Эдик думает об Афинах. Он представляет уличные театры, высокие колонны, как у главного корпуса его вуза. Вместо разбавленного вина у Эдика кофе три в одном. Вместо муз ему поёт ost на Ютубе — гимн студентам, готовящимся к экзамену в последнюю ночь.
С утра он восстанавливает стамину — через рог изобилия ближайшего к общаге магазина. Он идёт сквозь снега зимней сессии к таким же как он, засыпающим на ходу силуэтам. В городе без рассвета, в уровне без читов. Он идет вперед, и ему кажется — он продирается через песчаную бурю. А в ее середине ждет Эдика огромный сфинкс. С лапами, как у льва, крыльями, как у орла, и головой, как у его преподавателя.
— Кто ты, воин? — спрашивает сфинкс.
И голос его гремит похлеще, чем храп Эдикова соседа.
— Я Эдип, царь Фив! — кричит ему Эдик.
— А кто написал тебя, Эдип?
И тут у Эдика холодный пот бежит по спине и волосы встают дыбом. И хочется меч иметь под рукой, а не тетрадь с выписками.
— Эсхил…? — не говорит, а спрашивает. Спрашивает, потому что не знает.
В следующее мгновение львиный рёв оглушает Эдика. Львиный рёв или гримаса преподавателя — тихая, но не менее выразительная. И вот Эдику уже нужно уворачиваться. Прыгать прочь от лапы сфинкса и без всякого ускорения, как умеет, думать.
— Софокл! Меня написал Софокл!
Буря стихает. Надменно сфинкс ставит лапы обратно. Эдик, как может, надрывая память, сквозь скованность и стыд, говорит:
— Он ввел третьего актера! И увеличил число участников хора. Он был военачальником, он писал конституцию.
Сфинкс поправляет очки.
— Слабовато, Эдуард, но с угадайкой справились хорошо. Так уж и быть, поставлю вам четыре.
— Спасибо, Федор Васильевич.
Автор рисунков: Дурновцева Елизавета
Зюзина Антонина — студентка 3 курса специальности «Литературное творчество»
