09.06.2025
Шаг навстречу массовой культуре: кинопоказ фильма-спектакля
«Так говорили Шумеры»
«Так говорили Шумеры»
В феврале этого года выходила серия репортажей о творческой встрече со съёмочной группой проекта «История глазами поэта» — игрового фильма-кинопоэмы. Проект реализовывался совместно с Центром развития культуры и искусства «АРТ-Планета». Творческая команда рассказала о работе над фильмом и озвучила планы на ближайшее будущее. В тот момент «История глазами поэта» находилась на стадии постпродакшна, но уже 18 мая в рамках фестиваля «Том III» состоялась премьера завершающей части, имеющей своё название «Так говорили шумеры». Это событие стало своеобразным выходом на аудиторию, потому что предыдущие части кинопоэмы транслировались только на канале «Россия-Культура». В репортаже мы поговорим о том, как прошла премьера.
— Ходить в кинотеатры с целью посмотреть какой-то «беспощадный артхаус», например, нашу предыдущую работу — постановку-экранизацию шекспировских сонетов (на сорок минут!) — решится не каждый. Поэтому сегодня мы делаем шаг навстречу любопытству массовой аудитории. Начнем с того, что покажем «Так говорили шумеры».
«Так говорили шумеры» — фильм-спектакль, сценарий которого основан на переводе не самого известного англоязычного произведения Иосифа Бродского «Slave, Come to My Service!», опирающегося на интерпретацию классиком древнешумерского текста. Первый раз английский Бродский увидел свет в переводах Андрея Олеара больше двадцати лет назад, и сегодня создатели проекта возвращаются к нему на абсолютно другом «идейно-теоретическом» и жанровом уровне.
— Проект получил поддержку Президентского фонда культурных инициатив. И, в связи с этим, нас (тех, кто его придумал) постоянно спрашивают: «Если вы получили грант на создание русского кино, то причем здесь западная классика — тексты Эдгара По, Роберта Бёрнса, английский Бродский?» И тут я не устаю повторять, что все наши киноработы транслируют очень правильную мысль о том, что русский язык — это язык мировой культуры. Русская культура (а поэзия в особенности) прекрасна тем, что обладает огромным спектром возможностей присвоения чужих художественных достижений и трансформации этих достижений в кровь и плоть отечественной культуры и литературы.
Неслучайным представляется жанровое определение: поэма-киноспектакль. Она отсылает нас к театральной традиции монодрамы, которую разыгрывает заслуженный артист РФ Евгений Казаков. На экране он по сути ведёт диалог с самим собой в обеих главных ролях — слуги и господина. Оба образа присутствуют вне времени, точнее, на его фоне. История человечества, разворачивающаяся на заднем плане киносюжета, свидетельствует о неизменности человеческой природы. И здесь мне видится не просто классическая модель монодрамы, а нечто, тяготеющее к концепции Евреинова о драме сознания! В двух центральных образах можно рассмотреть онтологическую раздробленность человека — в самом себе и царь, и плебей. На экране мы видим сомневающегося, мечущегося человека, ведущего вечный диалог со своей душой.
Проблематика диалогов, хоть и имеющая комедийное начало, по ходу развития действия усложняется: от бытового к духовному. Так, начальные заявления господина о желании «прокатиться по стране» или «трапезничать» сильно контрастируют с финальными вопросами о «любви», «семье», «религии», «власти». Интересно, что в руках героев каждый раз оказывается предмет, символизирующий обсуждаемую тему. Показан живой процесс бесконечного поиска истины, где ведут свой диалог прекраснодушные заблуждения и торжество социального цинизма.
Общую эстетику повествования создают, безусловно, и музыкальное сопровождение (композитор Степан Пономарёв), и песочная анимация (художник Екатерина Бирюкова). Функция этих инструментов создания художественной образности — поэтапно показать историю развития человеческого общества. Образы, которые создают художники, — знаковые. В саундтреке, например, можно услышать и мотивы средневекового барокко, и гимн имперской России… А в образах песочной анимации разглядеть шумерские зиккураты и Парфенон, Наполеоновские войны и взятие Рейхстага, полёт Гагарина и также многое другое. Сам образ сыплющегося песка — метафора Времени.
— Иосиф Бродский когда-то сказал, что пыль — кровь и плоть Времени. Мы немножко изменили ракурс, у нас песок — это его кровь и плоть. Важно было всё это изобретательно снять (операторы Дмитрий Цехановский и Лиза Матери).
Финальный образ фильма — картинка Вавилонской башни, хоть и показанная уже в титрах, всё-таки является смыслоопределяющим. Там на нескольких этажах в арочных окнах можно увидеть кадры из всех трёх частей «Истории…»: «Ворон» (по одноимённой поэме Эдгара А. По), «Тэм О’Шентер» (по повести в стихах Роберта Бёрнса) и «Так говорили шумеры» (поэтическая версия шумерского текста-апокрифа). С одной стороны, это образ нашей цивилизации — некий грандиозный проект-долгострой. С другой — образ культуры, которая в ответе за попытку человечества найти общий язык. Чтобы что-то построить, следует, прежде всего, попытаться понять друг друга… Но при всей грандиозности конструкции нашего мира важно осознавать и полифонию, и амбивалентность происходящего в нём. Вавилонская башня — по мнению авторов фильма — одновременно и символ объединения народов, создающих Большую историю, и знак их разъединения. Но, так или иначе, история существует, пока существует человек с его желаниями и страстями. На мой взгляд, это и есть ключевая мысль кинопоэмы.
— Человечество спасти невозможно, — сказал классик (Иосиф Бродский — прим. авт.). Но одного Человека всегда можно и важно спасти, в том числе и с помощью произведений искусства. Для чего оно, собственно, и служит, кино ли это или литература.
Андрей Олеар, автор сценария
«Так говорили шумеры» — фильм-спектакль, сценарий которого основан на переводе не самого известного англоязычного произведения Иосифа Бродского «Slave, Come to My Service!», опирающегося на интерпретацию классиком древнешумерского текста. Первый раз английский Бродский увидел свет в переводах Андрея Олеара больше двадцати лет назад, и сегодня создатели проекта возвращаются к нему на абсолютно другом «идейно-теоретическом» и жанровом уровне.
— Проект получил поддержку Президентского фонда культурных инициатив. И, в связи с этим, нас (тех, кто его придумал) постоянно спрашивают: «Если вы получили грант на создание русского кино, то причем здесь западная классика — тексты Эдгара По, Роберта Бёрнса, английский Бродский?» И тут я не устаю повторять, что все наши киноработы транслируют очень правильную мысль о том, что русский язык — это язык мировой культуры. Русская культура (а поэзия в особенности) прекрасна тем, что обладает огромным спектром возможностей присвоения чужих художественных достижений и трансформации этих достижений в кровь и плоть отечественной культуры и литературы.
Андрей Олеар
В центре сюжета киноистории, снятой режиссёром Дмитрием Цехановским,оказывается диалог неких метафорических фигур «господина» и его «раба»,фоном которому служит вся история человеческой цивилизации — от шумерского царства Месопотамии, затем — древнего Египта, античных Греции, Китая и Рима до событий XX века — первой и второй мировых войн, покорения космоса и падения знаковых башен-близнецов!.. За ироничным сюжетом стоит серьёзный разговор об универсальных смыслах человеческого бытия — некий итог художественного исследования темы «Человек и Время».Неслучайным представляется жанровое определение: поэма-киноспектакль. Она отсылает нас к театральной традиции монодрамы, которую разыгрывает заслуженный артист РФ Евгений Казаков. На экране он по сути ведёт диалог с самим собой в обеих главных ролях — слуги и господина. Оба образа присутствуют вне времени, точнее, на его фоне. История человечества, разворачивающаяся на заднем плане киносюжета, свидетельствует о неизменности человеческой природы. И здесь мне видится не просто классическая модель монодрамы, а нечто, тяготеющее к концепции Евреинова о драме сознания! В двух центральных образах можно рассмотреть онтологическую раздробленность человека — в самом себе и царь, и плебей. На экране мы видим сомневающегося, мечущегося человека, ведущего вечный диалог со своей душой.
Проблематика диалогов, хоть и имеющая комедийное начало, по ходу развития действия усложняется: от бытового к духовному. Так, начальные заявления господина о желании «прокатиться по стране» или «трапезничать» сильно контрастируют с финальными вопросами о «любви», «семье», «религии», «власти». Интересно, что в руках героев каждый раз оказывается предмет, символизирующий обсуждаемую тему. Показан живой процесс бесконечного поиска истины, где ведут свой диалог прекраснодушные заблуждения и торжество социального цинизма.
Общую эстетику повествования создают, безусловно, и музыкальное сопровождение (композитор Степан Пономарёв), и песочная анимация (художник Екатерина Бирюкова). Функция этих инструментов создания художественной образности — поэтапно показать историю развития человеческого общества. Образы, которые создают художники, — знаковые. В саундтреке, например, можно услышать и мотивы средневекового барокко, и гимн имперской России… А в образах песочной анимации разглядеть шумерские зиккураты и Парфенон, Наполеоновские войны и взятие Рейхстага, полёт Гагарина и также многое другое. Сам образ сыплющегося песка — метафора Времени.
— Иосиф Бродский когда-то сказал, что пыль — кровь и плоть Времени. Мы немножко изменили ракурс, у нас песок — это его кровь и плоть. Важно было всё это изобретательно снять (операторы Дмитрий Цехановский и Лиза Матери).
Андрей Олеар
Финальный образ фильма — картинка Вавилонской башни, хоть и показанная уже в титрах, всё-таки является смыслоопределяющим. Там на нескольких этажах в арочных окнах можно увидеть кадры из всех трёх частей «Истории…»: «Ворон» (по одноимённой поэме Эдгара А. По), «Тэм О’Шентер» (по повести в стихах Роберта Бёрнса) и «Так говорили шумеры» (поэтическая версия шумерского текста-апокрифа). С одной стороны, это образ нашей цивилизации — некий грандиозный проект-долгострой. С другой — образ культуры, которая в ответе за попытку человечества найти общий язык. Чтобы что-то построить, следует, прежде всего, попытаться понять друг друга… Но при всей грандиозности конструкции нашего мира важно осознавать и полифонию, и амбивалентность происходящего в нём. Вавилонская башня — по мнению авторов фильма — одновременно и символ объединения народов, создающих Большую историю, и знак их разъединения. Но, так или иначе, история существует, пока существует человек с его желаниями и страстями. На мой взгляд, это и есть ключевая мысль кинопоэмы.
— Человечество спасти невозможно, — сказал классик (Иосиф Бродский — прим. авт.). Но одного Человека всегда можно и важно спасти, в том числе и с помощью произведений искусства. Для чего оно, собственно, и служит, кино ли это или литература.
Андрей Олеар
Татьяна Федотова — студентка 2 курса специальности «Литературное творчество» Филологического факультета НИ ТГУ (мастерская В. Ю. Баль)
