27.05.2025

— Светлана Владимировна, исследование памяти – это не случайный исследовательский сюжет в Вашей научной биографии. С одной стороны, частично в этом направлении Вы работали в своей докторской диссертации: «Русские автобиографические практики XX-XXI вв.: когнитивно-дискурсивный аспект» (Томск, 2024). С другой стороны, Вы недавно получили большой и солидный грант на исследование этой темы «Сохранение и трансляция памяти в автобиографиях, воспоминаниях и дневниках жителей Сибири». Получается это такая «старая-новая» тема? В чем исследовательская перспектива нового поворота?

— Да, темой памяти я занимаюсь давно. Обратилась к ней ещё в студенчестве, на третьем курсе, когда начала работать в семинаре Татьяны Алексеевны Демешкиной. Сначала мы сосредоточились на описании речевых жанров диалектной коммуникации, я создавала фрагмент энциклопедии речевых жанров. Среди них были воспоминание и автобиографический рассказ. Это наиболее часто встречающиеся речевые жанры в коммуникации исследователя-диалектолога и информанта. В аспирантуре мы сузили тему, и я исследовала только речевой жанр автобиографического рассказа. Сейчас главный фокус нашего исследования – это выявление способов и средств репрезентации памяти в речи сельских жителей. На материале автобиографических рассказов, дневников и воспоминаний мы хотим посмотреть, как сохраняется и транслируется память, как и что помнят люди. Нам интересны воспоминания разных людей об одних событиях, интересны воспоминания об отдельных периодах жизни человека. Сейчас мы выделили для себя примерно такие темы, как воспоминания о ссылке, воспоминания о войне, о праздниках, о детстве.

— В чем причина интереса к теме памяти не только в Вашем случае, но в целом в современных гуманитарных исследованиях?

— Причин можно назвать несколько, они взаимодополняют друг друга. Уходят люди, которые были очевидцами катастроф двадцатого века, поэтому важно сохранить эти воспоминания из первых уст. Внимание к проблеме памяти также возникло сейчас потому, что каждый человек получил возможность зафиксировать свои воспоминания: появление и развитие технических средств, социальных сетей способствует этому. Заметен интерес людей к семейной памяти, к роду, многие создают генеалогическое древо своей семьи. В экспедициях мы замечаем, что люди с охотой рассказывают о себе, делятся своими историями, воспоминаниями. Когда приезжаем к конкретному информанту, его соседи интересуются, кто мы, зачем мы приехали, тоже хотят, чтобы их речь записали, хотят поделиться воспоминаниями.
Исследователи отмечают, что в гуманитарных науках в XX в. произошло несколько поворотов, важнейшим из которых считают поворот к «простому человеку». Это также обострило интерес к изучению повседневной жизни обычных людей, изучению автобиографий не знаменитостей, а «простых» людей. Такие автобиографии воспринимаются как свидетельства того, какой была настоящая история. Получается, что у науки есть интерес к изучению памяти, воспоминаний, автобиографий, и он подкрепляется большим количеством такого материала, активной эксплуатацией автобиографических практик современным обществом.

— Как собираются воспоминания, которые станут материалом для исследования, по какому принципу?

— Для сбора материала мы ездим в экспедиции в деревни и сёла Томской области и записываем речь местных жителей.
Иногда мы встречаемся с одним и тем же информантом несколько раз, это позволяет заметить наличие так называемых «рассказов-пластинок»: человек воспроизводит в относительно устойчивом виде рассказы, воспоминания, повторяющиеся при разных встречах. Опыт прошлых экспедиций показал, что информанты могут переформатировать свои воспоминания. Например, так получилось, что мы общались с информантом, а через какое-то время с ним же встретились наши студенты во время практики, при этом вопросы были похожими. Так мы заметили, что человек либо вспоминает какие-то новые факты, либо забывает рассказанное ранее, либо дополняет воспоминание деталями.

— Почему люди по-разному восстанавливают свои воспоминания?

— То, как человек конструирует свое прошлое, зависит от формата коммуникации и её обстановки. Контекст влияет на то, какие факты будут упущены, а какие, наоборот, восстановлены. Фактор адресата играет важную роль. Так, для студентов рассказ был более детализированным, с объяснением каких-то исторических фактов, причин.

— Это особенность устной памяти или такое может происходить и с письменной памятью?

— Такая же тенденция есть и в письменных автобиографиях. Мы обнаружили, что в автобиографиях одного и того же человека, написанных им в разные годы, могут упоминаться разные факты или те же, но в одном случае повествование будет более обстоятельным, чем в другом. Это может зависеть от эпохи создания автобиографии, социального контекста, когда о чем-то было лучше умолчать в ту или иную эпоху, или это может быть обусловлено тем, что одни события утратили свою значимость, а другие, наоборот, ее приобрели.
Например, такой интересный факт, человек в личной беседе, рассказывал, что его семья была сослана. Он в двух словах рассказал, что его семья как-то выжила среди болот, коротко о причинах ссылки. В написанной же им книге, этому моменту он уделяет гораздо больше внимания. Детально описывает ситуацию, как и где жили, рассказывает об архивных документах.

— А проводите ли границу при обработке материала, когда человек рассказывает историю по-разному из-за свойства памяти, а когда целенаправленно мистифицирует? Важно ли это при исследовании?

— Наверное, для нас это не так важно, поскольку в центре внимания находится исследование способов и средств репрезентации памяти. И это свойство памяти: человек склонен что-то забыть и потом воспроизвести по-другому. Если это мистификация, специально созданная, и в которую человек поверил, нам сложно это отличить.

— Есть ли такие фрагменты прошлого, которые всегда люди вспоминают?

Да, есть. Это определяется прежде всего траекторией жизни любого человека: рождение, детство, учёба, личная жизнь, работа…
И я уже упоминала рассказы-пластинки: одну и ту же историю человек может рассказывать практически одинаково раз за разом, используя при этом те же самые языковые средства.

— Какие выводы ваши исследования позволяют сделать о том, с какой целью люди фиксируют свои воспоминания?

— Установки могут быть совершенно разными. Кто-то пытается сохранить историю рода для будущих поколений, кто-то просто фиксирует свою личную память и хочет «закрепить» себя в мире, кто-то хочет оставить воспоминания о важных событиях, очевидцем которых он был. Ранее мы работали с личной памятью, сейчас же попытаемся сделать шаг и в сторону изучения коллективной памяти.

— Ваши основные респонденты – это жители Томской области, которые, в том числе являются сибиряками? Память какого поколения – приехавшего/ родившегося – вас интересует.

— Наши информанты сейчас — это люди, рожденные в 1930-е-1960-е гг. Среди них есть как старожилы — те, кто родился в Сибири, их родители и дедушки, бабушки тоже были рождены в Сибири, так и те, кто переселился в Сибирь — вольно или невольно.
Совершенно новый тип информантов – это переселившиеся в Сибирь в 80-ые, 90-ые и 2000-е годы – постсоветская эмиграция из бывших республик СССР.

— Как происходит поиск информантов?

— Можно назвать очень разные способы поиска. Где-то нам помогает администрация района, где-то сотрудники районных или сельских центров культуры, музеев, где-то помогают сами наши информанты, находим также информантов через друзей, знакомых.

— Есть ли какие-то примеры коллективной памяти, у тех респондентов с которыми Вы работаете?

— Есть. Например, воспоминания людей о войне или о ссылке могут быть похожими у разных людей, живущих в разных районах и селах Томской области. Это такая коллективная память. И в этом смысле нам интересно посмотреть, что и как помнят люди. Человек может идентифицировать себя с разными социальными группами и иметь схожие воспоминания с членами своей семьи, с жителями села, жителями района, области и т.д.

— Когда речь идет об исторических событиях, например, ссылки, обусловленные коллективизацией и террором, или Великая Отечественная война, то разводите ли в своих исследованиях память очевидцев и наследников?

— Пока еще нет, но у нас есть информация как от очевидцев, так и от наследников. И повторю, что нас интересуют средства и способы репрезентации таких воспоминаний. И, конечно, посмотрим, чем отличаются эти типы воспоминаний, как люди воспроизводят информацию, полученную от своих родителей, дедушек, бабушек.

Вера Баль — доцент кафедры истории русской литературы ХХ-XXI веков и литературного творчества Филологического факультета ТГУ

Светлана Волошина — доцент кафедры русского языка Филологического факультета ТГУ

Олег Ухин — студент 2 курса Филологического факультета ТГУ (специальность «Литературное творчество», мастерская В.Ю. Баль)