20.11.2024
Русская Энни
В некоторых российских кинотеатрах еще можно увидеть «Анору» – почти комедийный фильм с русскими актерами, который, к удивлению многих, забрал главный приз в Каннах. Дело не только в теме (о «русской» Америке режиссер хотел снять уже давно). При всем обаянии и юморе – кино хаотичное и неровное по ритму, с карикатурными персонажами и щедрой горстью национальных стереотипов. Это не самый сильный, но самый массовый фильм Шона Бейкера – уже более 20 лет снимающего независимые драмы о маргинальной Америке.
И тем не менее, Золотая пальмовая ветвь «Аноры» кажется закономерной.
Нью-Йорк. Клиентом Аноры (Майки Мэдисон), 23-летней стриптизерши, оказывающей и секс-услуги, становится молодой Ваня Захаров (Марк Эйдельштейн) – щедрый и инфантильный сын русского олигарха. Отношения героев продолжаются вне стриптиз-клуба – пораженная в первый приезд роскошью дома, Анора возвращается туда уже на вечеринку в честь Нового года. Далее – поездка в Лас-Вегас, предложение руки и сердца, круглосуточная часовня, бриллиантовое кольцо, планы о медовом месяце в Диснейленде и – родители Вани, летящие на частном самолете, чтобы вернуть сыну положение холостяка.
С появления молчаливого Игоря (Юра Борисов) – не-гопника, помогающего работникам олигарха поймать Ваню и аннулировать брак – становится очевидно, что главное в фильме не случайный брак, не поиски Вани, убежавшего как от помощников отца, так и от жены, не карикатурные русские или армяне. Но странная, искаженная связь Аноры с Игорем, которая начинается с драки и похищения, развивается через оскорбления, а заканчивается в границах фильма – единственным человеческим взаимодействием.
Феерия шумных вечеринок в Лас-Вегасе и гипнотическое кружение по русским ресторанам и ночным улицам Нью-Йорка сначала увлекают, но ближе к концу утомляют как героев, так и зрителей. Вместе с Анорой после бессонной ночи устаешь от невменяемого пьяного Вани, суетящихся «нянек», устрашающе пустых мамы и папы Захаровых. Все это тянется и обретает смысл лишь в финале, снятом медленно, бесхитростно и впечатляюще.
Без последних кадров «Анора» была бы сбивчивой, фарсовой и смешной, хоть и карикатурной, историей о фальшивой любви и социальной несправедливости. На этом уровне можно оценить, что в фильме много юмора и энергии, а можно отчитать Шона Бейкера за стереотипы и повторы прописных истин.
Но резко контрастирующие с остальным фильмом финальные кадры рифмуются с открывающей сценой и обнажают динамику. Анора уже не в силах сохранять вызывающий, грубоватый образ, и зритель видит совсем молодую и очень ранимую девушку, в её слезах – груз утраченных иллюзий, оскорблений и обиды.
Несбывшаяся сказка заставляет остро ощутить позицию изгоя, тщательно скрытую в шумной и сверкающей повседневности. Это одиночество на задворках социального мира, табуирующего и вытесняющего секс-работников, чуждость в своей национально-культурной пограничности, унижение от разрушения наивной (настолько, что даже сложно поверить) мечты о Диснейленде в реальности.
Анора плачет, как плачет маленькая, но очень бойкая героиня из «Проекта Флориды» – другого фильма Шона Бейкера. Девочка, живущая в придорожном мотеле вблизи Диснейленда и продающая вместе с матерью в парк мечты фальшивые пропускные браслеты. Разрушенная сказка Аноры – это и символический конец детства. А во взгляде героини отражаются глаза Кабирии (референс менее очевидный, чем «Красотка», но более интересный) в финальном кадре, в которых страдание от человеческой жестокости сочетается со внутренним светом: а Анора, как вычитывает Игорь в Википедии, – означает «озаряющая». Трех героинь объединяет внешняя грубость и закрытость (в ругательствах они могли бы соревноваться), при этом удивительная ранимость и хрупкость, а главное – в этой слабости внутренняя сила и свет, которые способен разглядеть режиссер.
В «Аноре» таким взглядом наделен и Игорь – и двойник, и партнер героини. Жесткость и закрытость соединяются у него с удивительной непосредственностью и нежностью. Режиссер как будто специально сдерживает обаяние Борисова (и так часто крадущего внимание) и дает ему минимум слов и сюжетного взаимодействия: в этой истории – он волшебный помощник.
Связь героев в контексте похищения, избиения и унизительной юридической процедуры — странная и неловкая. Но это именно тот способ смотреть на человека, который помогает режиссеру уколоть толстокожего, ко всему привычного зрителя, найти новый взгляд на вечные темы.
Из фильма в фильм режиссер изображает отношения, не укладывающиеся в социальные нормы, часто аморальные и вызывающие. Провокация помогает Шону Бейкеру избежать риторики и пафоса, изобразить человека со всеми слабостями и пороками, без железных принципов и несгибаемой воли, отброшенного социальным миром. Но именно такого человека, в феноменальности его судьбы и внутреннего мира, режиссер искренне любит.
И в «Аноре», при всех ее недостатках, Шон Бейкер находит способ выразить эту любовь наиболее ясно и увлекательно, за что в Каннах режиссера и наградили.
И тем не менее, Золотая пальмовая ветвь «Аноры» кажется закономерной.
Нью-Йорк. Клиентом Аноры (Майки Мэдисон), 23-летней стриптизерши, оказывающей и секс-услуги, становится молодой Ваня Захаров (Марк Эйдельштейн) – щедрый и инфантильный сын русского олигарха. Отношения героев продолжаются вне стриптиз-клуба – пораженная в первый приезд роскошью дома, Анора возвращается туда уже на вечеринку в честь Нового года. Далее – поездка в Лас-Вегас, предложение руки и сердца, круглосуточная часовня, бриллиантовое кольцо, планы о медовом месяце в Диснейленде и – родители Вани, летящие на частном самолете, чтобы вернуть сыну положение холостяка.
С появления молчаливого Игоря (Юра Борисов) – не-гопника, помогающего работникам олигарха поймать Ваню и аннулировать брак – становится очевидно, что главное в фильме не случайный брак, не поиски Вани, убежавшего как от помощников отца, так и от жены, не карикатурные русские или армяне. Но странная, искаженная связь Аноры с Игорем, которая начинается с драки и похищения, развивается через оскорбления, а заканчивается в границах фильма – единственным человеческим взаимодействием.
Феерия шумных вечеринок в Лас-Вегасе и гипнотическое кружение по русским ресторанам и ночным улицам Нью-Йорка сначала увлекают, но ближе к концу утомляют как героев, так и зрителей. Вместе с Анорой после бессонной ночи устаешь от невменяемого пьяного Вани, суетящихся «нянек», устрашающе пустых мамы и папы Захаровых. Все это тянется и обретает смысл лишь в финале, снятом медленно, бесхитростно и впечатляюще.
Без последних кадров «Анора» была бы сбивчивой, фарсовой и смешной, хоть и карикатурной, историей о фальшивой любви и социальной несправедливости. На этом уровне можно оценить, что в фильме много юмора и энергии, а можно отчитать Шона Бейкера за стереотипы и повторы прописных истин.
Но резко контрастирующие с остальным фильмом финальные кадры рифмуются с открывающей сценой и обнажают динамику. Анора уже не в силах сохранять вызывающий, грубоватый образ, и зритель видит совсем молодую и очень ранимую девушку, в её слезах – груз утраченных иллюзий, оскорблений и обиды.
Несбывшаяся сказка заставляет остро ощутить позицию изгоя, тщательно скрытую в шумной и сверкающей повседневности. Это одиночество на задворках социального мира, табуирующего и вытесняющего секс-работников, чуждость в своей национально-культурной пограничности, унижение от разрушения наивной (настолько, что даже сложно поверить) мечты о Диснейленде в реальности.
Анора плачет, как плачет маленькая, но очень бойкая героиня из «Проекта Флориды» – другого фильма Шона Бейкера. Девочка, живущая в придорожном мотеле вблизи Диснейленда и продающая вместе с матерью в парк мечты фальшивые пропускные браслеты. Разрушенная сказка Аноры – это и символический конец детства. А во взгляде героини отражаются глаза Кабирии (референс менее очевидный, чем «Красотка», но более интересный) в финальном кадре, в которых страдание от человеческой жестокости сочетается со внутренним светом: а Анора, как вычитывает Игорь в Википедии, – означает «озаряющая». Трех героинь объединяет внешняя грубость и закрытость (в ругательствах они могли бы соревноваться), при этом удивительная ранимость и хрупкость, а главное – в этой слабости внутренняя сила и свет, которые способен разглядеть режиссер.
В «Аноре» таким взглядом наделен и Игорь – и двойник, и партнер героини. Жесткость и закрытость соединяются у него с удивительной непосредственностью и нежностью. Режиссер как будто специально сдерживает обаяние Борисова (и так часто крадущего внимание) и дает ему минимум слов и сюжетного взаимодействия: в этой истории – он волшебный помощник.
Связь героев в контексте похищения, избиения и унизительной юридической процедуры — странная и неловкая. Но это именно тот способ смотреть на человека, который помогает режиссеру уколоть толстокожего, ко всему привычного зрителя, найти новый взгляд на вечные темы.
Из фильма в фильм режиссер изображает отношения, не укладывающиеся в социальные нормы, часто аморальные и вызывающие. Провокация помогает Шону Бейкеру избежать риторики и пафоса, изобразить человека со всеми слабостями и пороками, без железных принципов и несгибаемой воли, отброшенного социальным миром. Но именно такого человека, в феноменальности его судьбы и внутреннего мира, режиссер искренне любит.
И в «Аноре», при всех ее недостатках, Шон Бейкер находит способ выразить эту любовь наиболее ясно и увлекательно, за что в Каннах режиссера и наградили.
Павел Гендрин —
аспирант кафедры истории литературы XX-XXI вв. и литературного творчества ТГУ.
аспирант кафедры истории литературы XX-XXI вв. и литературного творчества ТГУ.
