Ничего
Валерия Лапшакова — студентка 3 курса «Литературного творчества»,, мастерская Анастасии Николаевны Губайдуллиной.
Очень многое о себе мы знаем, но не осознаем.
Это как изо дня в день видеть узоры на собственном покрывале, а потом, будто бы очнувшись, разглядеть там квадраты, цветы, волны…
Лея тоже не осознавала. Она что-то чувствовала, но…
Летний вечер – самый ординарный. Обычный поход в магазин за молоком. Как в той игре – молоко внутри пакета с молоком внутри пакета с молоком.
Молоко.
Наушники остались в комнате на столе – просто так. Саундтрек сегодняшнего вечера – шум окружающего мира и мыслей.
Магазин – молоко. Все просто.
Звуки веселящихся, смеющихся людей раздражали. Они веселятся, а Лея нет. Им есть с кем, а Лее – нет.
Бесит. Бесит. Бесит.
Как будто бы назло веселящимся людям, захотелось остаться на улице подольше. Лее прекрасно, замечательно и восхитительно одной.
Недалеко от дома пустовала детская площадка. Лея постоянно проходила мимо нее, а тут в первый раз решила не проходить.
Старая и ржавая, она находилась рядом с переполненной помойкой. Ну превосходно.
Качели, казалось, издавали свои последние вздохи, впрочем, Лея и не хотела раскачиваться до неба, ветра и радости впереди. Так, лишь небольшая амплитуда с пятки на носок.
Вечерело, поднимался ветер, подхвативший с мусорки бумажный пакет ближайшего фастфуда. Но, как и курицам, лететь долго ему не было предназначено судьбой, отчего тот перекати-полем волочился по земле. Почему-то Лея почувствовала с ним ментальную связь, они будто стали друзьями.
Время шло. Пакет сбоку ворчал бумагой. Мысли в голове становились громче. Почему Лея такая злая, как собака? Это ведь обычное для нее лето, самое ординарное… Вокруг резко стало тихо. Веселящиеся компании где-то еще были, как и весь мир, но значительно тише. Как будто ватой заложило.
В груди заныло, в носу… нет, в носоглотке болезненно защипало.
В Лее впервые заболело Ничего, до этого скрывавшееся за злобой. Пришло осознание.
"Что с тобой?"
"Ничего", - оно все время было рядом, лишь впервые показало себя.
Лея с отчаяньем сжала коробку молока, стараясь не заплакать во весь голос.
Где-то за спиной почти ласково шелестел бумажный пакет.
Это как изо дня в день видеть узоры на собственном покрывале, а потом, будто бы очнувшись, разглядеть там квадраты, цветы, волны…
Лея тоже не осознавала. Она что-то чувствовала, но…
Летний вечер – самый ординарный. Обычный поход в магазин за молоком. Как в той игре – молоко внутри пакета с молоком внутри пакета с молоком.
Молоко.
Наушники остались в комнате на столе – просто так. Саундтрек сегодняшнего вечера – шум окружающего мира и мыслей.
Магазин – молоко. Все просто.
Звуки веселящихся, смеющихся людей раздражали. Они веселятся, а Лея нет. Им есть с кем, а Лее – нет.
Бесит. Бесит. Бесит.
Как будто бы назло веселящимся людям, захотелось остаться на улице подольше. Лее прекрасно, замечательно и восхитительно одной.
Недалеко от дома пустовала детская площадка. Лея постоянно проходила мимо нее, а тут в первый раз решила не проходить.
Старая и ржавая, она находилась рядом с переполненной помойкой. Ну превосходно.
Качели, казалось, издавали свои последние вздохи, впрочем, Лея и не хотела раскачиваться до неба, ветра и радости впереди. Так, лишь небольшая амплитуда с пятки на носок.
Вечерело, поднимался ветер, подхвативший с мусорки бумажный пакет ближайшего фастфуда. Но, как и курицам, лететь долго ему не было предназначено судьбой, отчего тот перекати-полем волочился по земле. Почему-то Лея почувствовала с ним ментальную связь, они будто стали друзьями.
Время шло. Пакет сбоку ворчал бумагой. Мысли в голове становились громче. Почему Лея такая злая, как собака? Это ведь обычное для нее лето, самое ординарное… Вокруг резко стало тихо. Веселящиеся компании где-то еще были, как и весь мир, но значительно тише. Как будто ватой заложило.
В груди заныло, в носу… нет, в носоглотке болезненно защипало.
В Лее впервые заболело Ничего, до этого скрывавшееся за злобой. Пришло осознание.
"Что с тобой?"
"Ничего", - оно все время было рядом, лишь впервые показало себя.
Лея с отчаяньем сжала коробку молока, стараясь не заплакать во весь голос.
Где-то за спиной почти ласково шелестел бумажный пакет.
