06.03.2025
Асфальтовые шнурки
Раздражительность
– Простите, я так больше не могу, – заявил мой старый друг, – я закрываю трассу.
Это не было новостью – со дня на день мы ожидали, что так всё закончится.
Его настроение изменилось около месяца назад – тогда мы ещё надеялись, что наши посещения помогут ему, в том числе и финансово.
Но оказалось, что большое количество туристов – слишком шумно для него.
Весёлые кампании, взяв лыжи, добирались по канатной дороге к его залысине, откуда со свистом в ушах скатывались вниз. Несколько хмурых и вечно холодных гостиниц в эти дни были полны.
– Оставьте меня одного!
Последний спуск, по самому крутому склону, и ответ:
– Прости, оставим тебя отдыхать.
Метаморфозы
Пластинка мятной жвачки давно обосновалась в кармане куртки.
Отставшим путником она лежала там несколько недель, и ничего не предвещало то, что её скоро сжуют.
Помятая, она надорвалась в нескольких местах, а бумажка, в которую она была завёрнута, раскрылась.
Это известная история, которая была напечатана в газете.
Парня, в чьей куртке лежала пластинка, задержали на входе в вокзал с серебряным револьвером в кармане. Объяснить его происхождение он не смог, и его оштрафовали или что-то вроде этого.
Цитата:
«Как утверждают баллисты, такого оружия они никогда не встречали. Это в сущности нельзя таковым считать – ведь при нажатии на спусковой крючок из дула вылетали крохотные птички, что через секунду растворялись в воздухе, ничего не оставляя после себя».
Истерика
Дома шевелятся, меняясь, каждый день.
Квартира, в которой живёт счастливая семья, может переместиться на другой этаж или стать своей противоположностью – тайным притоном или ещё чего похуже.
Цветные квадратики, из которых и состоят грани дома, не образуют единого рисунка – это ведь не кубик Рубика, и только ветра и человеческие судьбы влияют на этот процесс.
Сколько ни прячься, приходится признавать очевидное[1].
Даже подстрочный человек, привычный ко многому, не может совладать с собой при виде бессмысленного пазла.
Почему я это вижу?
Какого цвета грани?
На эти вопросы ему никто не ответил.
Пока.
Загадка
Всё никак не выходит из головы.
Две девочки на улице шли мимо меня, и я подслушал часть их разговора – всего несколько слов.
– Да у всех есть жареные мозги, – сказала одна из них, и не прошло и секунды, как между нами оказалось несколько десятков метров, и я больше ничего не услышал.
Может быть, мне это только показалось?
Или она права?
Парковка
– Не нужно было вчера пить, – думал он, пока шёл через парковку на работу.
Всё кружилось, и он мечтал о том, как вернётся домой, и ничего не будет делать.
А столбики, что отделяли одно пустое пространство от другого, в этот момент танцевали. Само вещество, составлявшее их, двигалось, обретя в глазах единственного свидетеля, удивительную пластичность.
Часть столбика отрывалась от целого и улетала на несколько метров, а потом возвращалась. Другие же словно распадались на крохотные частички, размером с песчинки, и подхватываемые ветром уносились прочь.
Не дойдя до конца парковки, мужчина поскользнулся на собственном вопросе – что со мной?
Но действительно стоящий вопрос так и не был им задан. Под какую музыку они танцевали?
Увольнение
– Идите сюда, – грубо позвал начальник.
– Посмотрите, чем вы так заняты? – едва не закричал он, указывая на коридор, в котором сидело несколько человек в ожидании приёма.
Действительно, люди пришли с улицы, и с их обуви стаяло много снега.
Натоптано, по полу чуть ли не шла рябь из рифм, напоминающая титры фильма – вовсе не тот презентабельный вид, которого хотело добиться учреждение.
Казёнщина – чтобы никаких абстракций!
– В понедельник напишите заявление по собственному, – уже откуда-то издалека послышался голос начальника.
«Перечень ветродувных ответов» – проскользнуло по полу.
– Это действительно конец, – подумала уборщица.
Негодность
– Их давно пора выбросить!
В ванной полный переполох, сегодня уборка в доме, а заодно и день стирки.
Старые спортивные штаны с сюжетной дырой – чья фраза в начале, где всё это происходит, в чём смысл и концовка?
Но, кажется, штаны всё-таки выбросили вместе с ответами.
Сладость
– Какао, пожалуйста!
– Вам горькое или сладкое?
– Сладкое.
Спустя несколько минут я получил свою чашку, в которой плавали перистые облака.
Дождавшись, когда поверхность станет ясной, я сделал первый глоток.
Действительно вкусно.
Обещание
Коробочка тихо откроется и оттуда выпадет пакетик со спокойствием.
Раскрыв его, я очевидно впервые за долгое время усну.
Спокойной ночи.
Вновь подсмотренная краткость
Где-то на девятом или десятом этаже кормили птиц через открытое окно.
Чайки подхватывали кусочки и улетали, но только затем, чтобы снова вернуться.
Сколько их там? Штук тридцать, если не больше.
Мне захотелось посмотреть на них из окна той квартиры.
Жизнеописание
Жизнь зашуршала утренними ритуалами.
И она отвратительна.
– Что случилось? – спросит меня случайный человек, увидев, как я побледнел.
– Как себя чувствуешь?
– Она мятная, – мой единственный ответ.
Выходной
Завтра снова начнётся рабочая неделя, а потому сегодня нужно событие, которое будет вспоминаться до следующих выходных.
Пакет со старым хлебом в рюкзак и скорее к озеру.
Крошки заняли своё место в ладони. Птицы в восторге кружатся вокруг.
Им достанется, но сначала самолёт!
За облаками он учуял своим сияющим носом кусочек хлеба и устремился в пике.
Мне ведь тоже нелегко – попробуй отогнать от себя голодных птиц.
Вот послышался гул приближающегося самолёта – я не смотрю в его сторону, а терпеливо жду.
Совсем скоро я его покормлю!
Сироп
– Простите, я вас не понимаю, – девушка даже несколько отошла от тонкого стекла, разделяющего нас, вглубь аптеки.
Я вышел на улицу.
Уже седьмая, где нет сиропа.
Небоскрёб в моём горле уже отделали, и он совершенно готов – каждая семья, въезжающая в это место, приносит мне новый приступ кашля.
Так их тысячи!
Все стремятся поскорее заселиться, обставить маленькие закоулки в моей гортани – а я мечтаю купить сироп и забыть об этих мучениях хотя бы ненадолго.
На углу должна быть ещё одна…
Бдумс
Моё сердце молодой барабанщик и у него сейчас трудный период.
Раньше у него так лихо получалось держать ритм, но теперь он сбивается, бросает палочки куда подальше и уходит прочь.
Мне его жаль, но ничем помочь не могу – я едва держусь на ногах, когда он начинает выходить из себя.
– Умоляю, продолжай, – думаю я в темнеющей реальности.
Он возвращается к барабанам, всё ещё неуверенный в себе, и снова берётся
за сложный участок.
Замыкание
Слова – острые предметы, способные убить.
Он не боялся бродить по развалинам, где всегда есть шанс встретить кого-нибудь агрессивного, жестокого и злого.
Излучение, монструозные мечты, давно уже потерявшие былую ясность, всё это не могло нанести ему вреда. Он, подстрочный человек, создал их, потеряв контроль над собой.
Но он боялся, самых простых мыслей, слов – которые могли за мгновение утащить его в прошлое, наполнив тоской, или выбросить в будущее, которого себе не желал.
Слово «омлет» поцарапало его, и на исковерканную бумагу бывшего некогда проспекта, капнула его беззащитность.
Нужно отбросить это – построить из слов железную дорогу и умчаться прочь!
Конспирация
Вставать с кровати не имеет смысла.
Он всё равно отдёрнет жалюзи, принеся мне мучительную боль.
Крепко засел он в моих лёгких, наблюдая за чем-то.
Спазм – я задыхаюсь в кашле, и вертолёты приземляются мне на живот.
Но это терпимо, они разгрузятся за несколько минут, и полетят дальше, сквозь утренний радио эфир.
Мой внутренний агент, диспетчер или как его там, продолжает следить, открывая и закрывая ребра-жалюзи по несколько раз на дню.
Я мечтаю о том моменте, когда он покинет меня.
– Простите, я так больше не могу, – заявил мой старый друг, – я закрываю трассу.
Это не было новостью – со дня на день мы ожидали, что так всё закончится.
Его настроение изменилось около месяца назад – тогда мы ещё надеялись, что наши посещения помогут ему, в том числе и финансово.
Но оказалось, что большое количество туристов – слишком шумно для него.
Весёлые кампании, взяв лыжи, добирались по канатной дороге к его залысине, откуда со свистом в ушах скатывались вниз. Несколько хмурых и вечно холодных гостиниц в эти дни были полны.
– Оставьте меня одного!
Последний спуск, по самому крутому склону, и ответ:
– Прости, оставим тебя отдыхать.
Метаморфозы
Пластинка мятной жвачки давно обосновалась в кармане куртки.
Отставшим путником она лежала там несколько недель, и ничего не предвещало то, что её скоро сжуют.
Помятая, она надорвалась в нескольких местах, а бумажка, в которую она была завёрнута, раскрылась.
Это известная история, которая была напечатана в газете.
Парня, в чьей куртке лежала пластинка, задержали на входе в вокзал с серебряным револьвером в кармане. Объяснить его происхождение он не смог, и его оштрафовали или что-то вроде этого.
Цитата:
«Как утверждают баллисты, такого оружия они никогда не встречали. Это в сущности нельзя таковым считать – ведь при нажатии на спусковой крючок из дула вылетали крохотные птички, что через секунду растворялись в воздухе, ничего не оставляя после себя».
Истерика
Дома шевелятся, меняясь, каждый день.
Квартира, в которой живёт счастливая семья, может переместиться на другой этаж или стать своей противоположностью – тайным притоном или ещё чего похуже.
Цветные квадратики, из которых и состоят грани дома, не образуют единого рисунка – это ведь не кубик Рубика, и только ветра и человеческие судьбы влияют на этот процесс.
Сколько ни прячься, приходится признавать очевидное[1].
Даже подстрочный человек, привычный ко многому, не может совладать с собой при виде бессмысленного пазла.
Почему я это вижу?
Какого цвета грани?
На эти вопросы ему никто не ответил.
Пока.
Загадка
Всё никак не выходит из головы.
Две девочки на улице шли мимо меня, и я подслушал часть их разговора – всего несколько слов.
– Да у всех есть жареные мозги, – сказала одна из них, и не прошло и секунды, как между нами оказалось несколько десятков метров, и я больше ничего не услышал.
Может быть, мне это только показалось?
Или она права?
Парковка
– Не нужно было вчера пить, – думал он, пока шёл через парковку на работу.
Всё кружилось, и он мечтал о том, как вернётся домой, и ничего не будет делать.
А столбики, что отделяли одно пустое пространство от другого, в этот момент танцевали. Само вещество, составлявшее их, двигалось, обретя в глазах единственного свидетеля, удивительную пластичность.
Часть столбика отрывалась от целого и улетала на несколько метров, а потом возвращалась. Другие же словно распадались на крохотные частички, размером с песчинки, и подхватываемые ветром уносились прочь.
Не дойдя до конца парковки, мужчина поскользнулся на собственном вопросе – что со мной?
Но действительно стоящий вопрос так и не был им задан. Под какую музыку они танцевали?
Увольнение
– Идите сюда, – грубо позвал начальник.
– Посмотрите, чем вы так заняты? – едва не закричал он, указывая на коридор, в котором сидело несколько человек в ожидании приёма.
Действительно, люди пришли с улицы, и с их обуви стаяло много снега.
Натоптано, по полу чуть ли не шла рябь из рифм, напоминающая титры фильма – вовсе не тот презентабельный вид, которого хотело добиться учреждение.
Казёнщина – чтобы никаких абстракций!
– В понедельник напишите заявление по собственному, – уже откуда-то издалека послышался голос начальника.
«Перечень ветродувных ответов» – проскользнуло по полу.
– Это действительно конец, – подумала уборщица.
Негодность
– Их давно пора выбросить!
В ванной полный переполох, сегодня уборка в доме, а заодно и день стирки.
Старые спортивные штаны с сюжетной дырой – чья фраза в начале, где всё это происходит, в чём смысл и концовка?
Но, кажется, штаны всё-таки выбросили вместе с ответами.
Сладость
– Какао, пожалуйста!
– Вам горькое или сладкое?
– Сладкое.
Спустя несколько минут я получил свою чашку, в которой плавали перистые облака.
Дождавшись, когда поверхность станет ясной, я сделал первый глоток.
Действительно вкусно.
Обещание
Коробочка тихо откроется и оттуда выпадет пакетик со спокойствием.
Раскрыв его, я очевидно впервые за долгое время усну.
Спокойной ночи.
Вновь подсмотренная краткость
Где-то на девятом или десятом этаже кормили птиц через открытое окно.
Чайки подхватывали кусочки и улетали, но только затем, чтобы снова вернуться.
Сколько их там? Штук тридцать, если не больше.
Мне захотелось посмотреть на них из окна той квартиры.
Жизнеописание
Жизнь зашуршала утренними ритуалами.
И она отвратительна.
– Что случилось? – спросит меня случайный человек, увидев, как я побледнел.
– Как себя чувствуешь?
– Она мятная, – мой единственный ответ.
Выходной
Завтра снова начнётся рабочая неделя, а потому сегодня нужно событие, которое будет вспоминаться до следующих выходных.
Пакет со старым хлебом в рюкзак и скорее к озеру.
Крошки заняли своё место в ладони. Птицы в восторге кружатся вокруг.
Им достанется, но сначала самолёт!
За облаками он учуял своим сияющим носом кусочек хлеба и устремился в пике.
Мне ведь тоже нелегко – попробуй отогнать от себя голодных птиц.
Вот послышался гул приближающегося самолёта – я не смотрю в его сторону, а терпеливо жду.
Совсем скоро я его покормлю!
Сироп
– Простите, я вас не понимаю, – девушка даже несколько отошла от тонкого стекла, разделяющего нас, вглубь аптеки.
Я вышел на улицу.
Уже седьмая, где нет сиропа.
Небоскрёб в моём горле уже отделали, и он совершенно готов – каждая семья, въезжающая в это место, приносит мне новый приступ кашля.
Так их тысячи!
Все стремятся поскорее заселиться, обставить маленькие закоулки в моей гортани – а я мечтаю купить сироп и забыть об этих мучениях хотя бы ненадолго.
На углу должна быть ещё одна…
Бдумс
Моё сердце молодой барабанщик и у него сейчас трудный период.
Раньше у него так лихо получалось держать ритм, но теперь он сбивается, бросает палочки куда подальше и уходит прочь.
Мне его жаль, но ничем помочь не могу – я едва держусь на ногах, когда он начинает выходить из себя.
– Умоляю, продолжай, – думаю я в темнеющей реальности.
Он возвращается к барабанам, всё ещё неуверенный в себе, и снова берётся
за сложный участок.
Замыкание
Слова – острые предметы, способные убить.
Он не боялся бродить по развалинам, где всегда есть шанс встретить кого-нибудь агрессивного, жестокого и злого.
Излучение, монструозные мечты, давно уже потерявшие былую ясность, всё это не могло нанести ему вреда. Он, подстрочный человек, создал их, потеряв контроль над собой.
Но он боялся, самых простых мыслей, слов – которые могли за мгновение утащить его в прошлое, наполнив тоской, или выбросить в будущее, которого себе не желал.
Слово «омлет» поцарапало его, и на исковерканную бумагу бывшего некогда проспекта, капнула его беззащитность.
Нужно отбросить это – построить из слов железную дорогу и умчаться прочь!
Конспирация
Вставать с кровати не имеет смысла.
Он всё равно отдёрнет жалюзи, принеся мне мучительную боль.
Крепко засел он в моих лёгких, наблюдая за чем-то.
Спазм – я задыхаюсь в кашле, и вертолёты приземляются мне на живот.
Но это терпимо, они разгрузятся за несколько минут, и полетят дальше, сквозь утренний радио эфир.
Мой внутренний агент, диспетчер или как его там, продолжает следить, открывая и закрывая ребра-жалюзи по несколько раз на дню.
Я мечтаю о том моменте, когда он покинет меня.
Перепонка
Зонтик раскрылся кусочком вселенной – и закрыл меня от капель дождя.
Люди вокруг не замечали меня, сами спрятавшись под дождевиками и зонтами – скорее домой!
Через десять минут я войду в неприметное здание и схлопну пространство надо мной.
Вселенная будет сохнуть у меня в квартире.
Приём
Пальцы-луноходы врача прощупывали её кожу.
– Здесь не больно?
– Нет.
– Можете одеваться, – сказал он, закончив осмотр.
Закончив, она села у стола, смотря на то, как доктор быстро написал что-то на листочке.
– У вас на плече образование, потрогайте, чувствуете?
Действительно, плотное на ощупь, оно было прямо под кожей.
Потрогав плечо, девушка едва не вскрикнула – звук и вибрация наполнили кабинет.
– Ответите? – спросил доктор, отвлёкшись на секунду от своих бумаг.
Телефонная трубка под кожей разрывалась от настойчивого звонка.
Её бесшумный ответ
События последних дней соединились в признание.
Сквозь полузакрытые веки я смотрю на бесшумный ответ.
Твои ноги выскользнули из-под одеяла и потянулись к форточке.
Какие у тебя ловкие пальцы!
Щёлк.
Ноги свесились туда, потянувшись дальше – здание ничто для них.
Обвив дом, я почувствовал, как где-то обветшалое здание заскрипело.
Но продолжала молчать.
Я точно знаю, что ты улыбаешься сейчас.
Птичий страхПтица бросается в вираж.
Опасности нет, но почему она так старается уклониться от чего-то невидимого?
Ей невдомёк, что внутри неё клетка, – в которой сидит маленький человечек.
От него весь страх – пленник птицы пытается погнуть прутья решётки.
Но пока она не поддаётся.
Опоздание
Переполненный автобус отъехал от остановки.
В толчее нарастало напряжение – все спешили, потели и отсчитывали минуты до того, как выйдут отсюда.
Но был опоздавший.
Яркое пламя шло прямо за автобусом, стараясь перекинуться на него, но никто внутри не видел этого – грязное стекло не пропускало света.
На следующей остановке пламя догонит свой маршрут и войдёт в салон.
Куда оно поедет?
Шнурки
Они снова развязались.
Нагнувшись, он схватился за свои дымчатые шнурки, что тут же растворились в воздухе.
– Какой я неловкий, всё время так, – произнёс вслух и бросил это занятие.
Медленно идя, он боялся потерять обувь, и как никогда раньше чувствовал твёрдость всего, что его окружало.
В воздухе пахло дымом – единственный след, оставшийся от шнурков.
– Вот бы они были асфальтовыми, – подумал он, и, отвлёкшись на мгновение, сделал слишком резкий шаг, и ботинок отправился в свободный полёт.
Орбита
Кометы несутся через открытый космос и очень редко пролетают мимо Земли.
Агентства отслеживают их движение, чтобы предсказать, представляют ли они или астероиды опасность.
Но одну из комет не смогли отследить.
Её орбита пересеклась со школьником, что возвращался из школы.
Его скорость в 5 километров в час. Кометы – 70 километров в секунду.
Однако она попала ему в карман.
А, как многим известно, при попадании в плотную атмосферу Земли, комета начинает «таять» под действием высоких температур.
Карман же школьника, обладал такими же свойствами, и комета быстро растаяла.
Родители будут ругаться, когда обнаружат, что с их сыном произошёл такой случай.
Наверное, куртку придётся отстирывать несколько раз.
Банальность
Неудобно закинув ноги на подоконник, он пишет что-то в блокнот.
Карандаш несётся по бумаге, укрупняясь и совсем не поспевая за мыслью.
В наушниках нарастает напряжение – кофе, половина четвёртого, физическая усталость, но всё это исчезает для него.
Окно перед ним становится жидким, плавится и стекает зеркальными каплями вниз.
Закончив писать, он смотрит на свои каракули, и ничего не понимает.
Рассказ останется загадкой.
Сонная девушка в кровати читает и ждёт его.
Он возвращается.
Твои высотные черты
Твоё лицо на высоте пять тысяч метров.
Мне, человеку с ростом меньше двух, совсем не видно тебя.
И я поднимаюсь на воздушном шаре, чтобы поцеловать.
Глаза ослепляют меня, и, закрывшись ладонью, я пытаюсь хоть как-то тебя разглядеть.
Часть твоего лица скрывают облака.
Перфоратор
Холодный металл к виску.
Тишина разорвётся работой перфоратора идей.
Куски головы полетят вдаль, превращаясь в фантомы надежды.
Внутренности перемешиваются – создавая нового человека.
Отсутствие
В капле весны такой чистый, нежный зелёный цвет, что при взгляде на него оттаивает что-то внутри.
Но и внешние изменения обязательно произойдут.
Эта первая капля может сформироваться в облаках, или на веточке кустарника, или на жёлтой, прошлогодней траве.
Как только она приземлится и впитается – зелёные монстрики-форм начнут изменять все.
Начнётся весна.
Бессмысленная величина15 секунд в день.
Мы встречаемся каждое утро – пока я иду на работу.
В конце улицы возле кольца ты проносишься мимо, в противоположную сторону.
С 1 по 3 секунды я наблюдаю только силуэт, приближающийся ко мне. Твоя фигура мне известна, а теперь я и вовсе выучил походку.
Бодрым шагом мы движемся друг к другу. Так, я встречаю 9 секунду – я смотрю на тебя не таясь. Ответный взгляд и мы совсем близко – 11 секунда!
12 секунда – моё боковое зрение цепляется за тебя.
13-15 секунда – я оглядываюсь, делая вид, что запнулся обо что-то на дороге.
15/84 400 – действительно смешная и бессмысленная величина, которую я делю с тобой.
Закуска
Никто не обратил внимания на них.
– Безвкусно, – сказал кто-то.
Облака на шпажках так и лежали на тарелке, храня от 10 до 28 миллиметров осадков.
В конце вечера их вовсе убрали подальше. Говорят, одного парня ударила крошечная молния в язык.
Может их выпустили в ясное, синее небо.
Скорость расширения– Помыть голову? – совершенно буднично спросила она.
А в действительности это то, зачем он пришёл – удовольствие, астрономических масштабов.
Закрыв глаза, он не мог сдержать улыбки.
Думал о чём-то плохом, но всё без толку.
На далёкой планете, в нескольких световых годах от Земли, зафиксируют расширение его улыбки.
Феноменально быстро.
Сброс
Несмотря на жару, люди со всего города пришли поглядеть на это явление.
Пирамиды, колонны, храмы, не совсем понятные следы древней архитектуры – нагромождение эпох практически закрывало горизонт.
Но не это привлекло всеобщее внимание.
Громадная фигура медленно приближалась к поверхности земли. Вытянутая, составленная из нескольких кубов, соединённых между собой. По её траектории можно было догадаться, что она летит к зазору между постройками, что оставался незаполненным хоть чем-то.
Словно это игра в тетрис.
Но что произойдёт в момент, когда свободное место будет заполнено.
Привычка
Телефон лопнул от звонков, забрызгав стены квартиры первыми лучами солнца.
Символы на тусклом экране сливались с остатками сна и были неразличимы.
– Неужели проспал?
Поддерживаемый тревогой и ощущением полёта, он, не задумываясь, выбежал на улицу.
Шаги заставляли асфальт неровными складками съёживаться позади него.
Поднимаясь по ступенькам, почувствовал, как сильно устал.
Скорее вернуться домой!
Действительно опоздал.
Открыв дверь в офис, он обнаружил, что там сидит его копия. Погруженный в работу клон не замечал, что за его спиной кто-то стоит.
А оригинал даже не взглянул ему в лицо – потому что уже знал, что там увидит.
Дверь закрылась.
Он возвращался домой.
Товарищество
Спелые косточки фонарей отбрасывали яркий свет.
Пассажир автобуса, утомлённый долгой поездкой, уставился в окно.
В салоне было практически пусто, не больше пяти человек распределились внутри.
Но даже погруженный в наблюдение за вихрем цветов за стеклом, пассажир соблюдал все меры предосторожности. Так, он локтем придерживал рюкзак, что лежал на соседнем месте. Если кто-то попытается украсть его, он заметит это.
Эта связь между ними, паранойя, боязнь остаться без пустого, в сущности, рюкзака, усталость – всё это объединилось в нём. Яркие капли покрывали стекло, готовые просочиться в салон и…
Автобус немного тряхнуло.
Локоть слегка толкнул рюкзак.
– Ага, точно, – услышал пассажир его реакцию.
Но для удивления не осталось времени и сил, цветные капли просочились внутрь.
Циркуль-баловство
Домашка.
Циркуль устанавливается на белом пространстве.
Опора найдена.
Нервное молчание, готовое в любой момент превратиться в спор на приглушённых тонах.
– Не при детях, – шипит мама.
Движение циркуля началось.
Точки-домашние-дела забивали все их время, чтобы не оставалось свободного времени наедине. Внешне всё отлично, первые 30 градусов бледной линией прочерчено, дети рады и не замечают, как родители всё дальше и дальше друг от друга.
– Папа, почему ты спишь здесь?
– Мне нужно поработать немного, не хочу беспокоить маму. Иди и пожелай ей спокойной ночи, – 45 градусов.
Рука ещё не привыкла делать всё идеально – а потому циркуль идёт медленно, так и норовит сбиться или потерять точку опоры.
Они уехали на несколько недель в совместный отпуск без детей. Мы остались у бабушки и развлекались в деревне.
147 градусов.
Ещё несколько лет относительно спокойствия.
Но затем циркуль идёт ровнее, ускоряясь навстречу самому себе.
180 градусов пройдено!
Переезд. Мы меняем всё, но нам, детям, не кажется, что это что-то плохое.
Через неделю в новой школе я впервые влюбляюсь и нахожу нескольких приятелей. Брат с сестрой рассказали мне, что я практически пропустил.
247 градусов.
Отец тихо прокрадывается домой, случайно роняя что-то. В тишине включился свет на кухне, и родители просидели там до самого утра.
А мы ждали, не понимая, что происходит, но ощущая тяжесть чего-то скорого.
300 градусов.
Осталось чуть-чуть.
– Ненавижу! – линия дрожит. Может крепление не очень надёжное?
341 градус.
– Дети, вы не виноваты. Просто мы с мамой хотим пожить отдельно. Но мы вас любим, и я буду часто приходить…
Конечно, мы верим тебе.
360 градусов.
– Простите, я сегодня не смогу прийти на день рождения, но может…
Круг замкнулся.
Ненавижу всё это.
Зонтик раскрылся кусочком вселенной – и закрыл меня от капель дождя.
Люди вокруг не замечали меня, сами спрятавшись под дождевиками и зонтами – скорее домой!
Через десять минут я войду в неприметное здание и схлопну пространство надо мной.
Вселенная будет сохнуть у меня в квартире.
Приём
Пальцы-луноходы врача прощупывали её кожу.
– Здесь не больно?
– Нет.
– Можете одеваться, – сказал он, закончив осмотр.
Закончив, она села у стола, смотря на то, как доктор быстро написал что-то на листочке.
– У вас на плече образование, потрогайте, чувствуете?
Действительно, плотное на ощупь, оно было прямо под кожей.
Потрогав плечо, девушка едва не вскрикнула – звук и вибрация наполнили кабинет.
– Ответите? – спросил доктор, отвлёкшись на секунду от своих бумаг.
Телефонная трубка под кожей разрывалась от настойчивого звонка.
Её бесшумный ответ
События последних дней соединились в признание.
Сквозь полузакрытые веки я смотрю на бесшумный ответ.
Твои ноги выскользнули из-под одеяла и потянулись к форточке.
Какие у тебя ловкие пальцы!
Щёлк.
Ноги свесились туда, потянувшись дальше – здание ничто для них.
Обвив дом, я почувствовал, как где-то обветшалое здание заскрипело.
Но продолжала молчать.
Я точно знаю, что ты улыбаешься сейчас.
Птичий страхПтица бросается в вираж.
Опасности нет, но почему она так старается уклониться от чего-то невидимого?
Ей невдомёк, что внутри неё клетка, – в которой сидит маленький человечек.
От него весь страх – пленник птицы пытается погнуть прутья решётки.
Но пока она не поддаётся.
Опоздание
Переполненный автобус отъехал от остановки.
В толчее нарастало напряжение – все спешили, потели и отсчитывали минуты до того, как выйдут отсюда.
Но был опоздавший.
Яркое пламя шло прямо за автобусом, стараясь перекинуться на него, но никто внутри не видел этого – грязное стекло не пропускало света.
На следующей остановке пламя догонит свой маршрут и войдёт в салон.
Куда оно поедет?
Шнурки
Они снова развязались.
Нагнувшись, он схватился за свои дымчатые шнурки, что тут же растворились в воздухе.
– Какой я неловкий, всё время так, – произнёс вслух и бросил это занятие.
Медленно идя, он боялся потерять обувь, и как никогда раньше чувствовал твёрдость всего, что его окружало.
В воздухе пахло дымом – единственный след, оставшийся от шнурков.
– Вот бы они были асфальтовыми, – подумал он, и, отвлёкшись на мгновение, сделал слишком резкий шаг, и ботинок отправился в свободный полёт.
Орбита
Кометы несутся через открытый космос и очень редко пролетают мимо Земли.
Агентства отслеживают их движение, чтобы предсказать, представляют ли они или астероиды опасность.
Но одну из комет не смогли отследить.
Её орбита пересеклась со школьником, что возвращался из школы.
Его скорость в 5 километров в час. Кометы – 70 километров в секунду.
Однако она попала ему в карман.
А, как многим известно, при попадании в плотную атмосферу Земли, комета начинает «таять» под действием высоких температур.
Карман же школьника, обладал такими же свойствами, и комета быстро растаяла.
Родители будут ругаться, когда обнаружат, что с их сыном произошёл такой случай.
Наверное, куртку придётся отстирывать несколько раз.
Банальность
Неудобно закинув ноги на подоконник, он пишет что-то в блокнот.
Карандаш несётся по бумаге, укрупняясь и совсем не поспевая за мыслью.
В наушниках нарастает напряжение – кофе, половина четвёртого, физическая усталость, но всё это исчезает для него.
Окно перед ним становится жидким, плавится и стекает зеркальными каплями вниз.
Закончив писать, он смотрит на свои каракули, и ничего не понимает.
Рассказ останется загадкой.
Сонная девушка в кровати читает и ждёт его.
Он возвращается.
Твои высотные черты
Твоё лицо на высоте пять тысяч метров.
Мне, человеку с ростом меньше двух, совсем не видно тебя.
И я поднимаюсь на воздушном шаре, чтобы поцеловать.
Глаза ослепляют меня, и, закрывшись ладонью, я пытаюсь хоть как-то тебя разглядеть.
Часть твоего лица скрывают облака.
Перфоратор
Холодный металл к виску.
Тишина разорвётся работой перфоратора идей.
Куски головы полетят вдаль, превращаясь в фантомы надежды.
Внутренности перемешиваются – создавая нового человека.
Отсутствие
В капле весны такой чистый, нежный зелёный цвет, что при взгляде на него оттаивает что-то внутри.
Но и внешние изменения обязательно произойдут.
Эта первая капля может сформироваться в облаках, или на веточке кустарника, или на жёлтой, прошлогодней траве.
Как только она приземлится и впитается – зелёные монстрики-форм начнут изменять все.
Начнётся весна.
Бессмысленная величина15 секунд в день.
Мы встречаемся каждое утро – пока я иду на работу.
В конце улицы возле кольца ты проносишься мимо, в противоположную сторону.
С 1 по 3 секунды я наблюдаю только силуэт, приближающийся ко мне. Твоя фигура мне известна, а теперь я и вовсе выучил походку.
Бодрым шагом мы движемся друг к другу. Так, я встречаю 9 секунду – я смотрю на тебя не таясь. Ответный взгляд и мы совсем близко – 11 секунда!
12 секунда – моё боковое зрение цепляется за тебя.
13-15 секунда – я оглядываюсь, делая вид, что запнулся обо что-то на дороге.
15/84 400 – действительно смешная и бессмысленная величина, которую я делю с тобой.
Закуска
Никто не обратил внимания на них.
– Безвкусно, – сказал кто-то.
Облака на шпажках так и лежали на тарелке, храня от 10 до 28 миллиметров осадков.
В конце вечера их вовсе убрали подальше. Говорят, одного парня ударила крошечная молния в язык.
Может их выпустили в ясное, синее небо.
Скорость расширения– Помыть голову? – совершенно буднично спросила она.
А в действительности это то, зачем он пришёл – удовольствие, астрономических масштабов.
Закрыв глаза, он не мог сдержать улыбки.
Думал о чём-то плохом, но всё без толку.
На далёкой планете, в нескольких световых годах от Земли, зафиксируют расширение его улыбки.
Феноменально быстро.
Сброс
Несмотря на жару, люди со всего города пришли поглядеть на это явление.
Пирамиды, колонны, храмы, не совсем понятные следы древней архитектуры – нагромождение эпох практически закрывало горизонт.
Но не это привлекло всеобщее внимание.
Громадная фигура медленно приближалась к поверхности земли. Вытянутая, составленная из нескольких кубов, соединённых между собой. По её траектории можно было догадаться, что она летит к зазору между постройками, что оставался незаполненным хоть чем-то.
Словно это игра в тетрис.
Но что произойдёт в момент, когда свободное место будет заполнено.
Привычка
Телефон лопнул от звонков, забрызгав стены квартиры первыми лучами солнца.
Символы на тусклом экране сливались с остатками сна и были неразличимы.
– Неужели проспал?
Поддерживаемый тревогой и ощущением полёта, он, не задумываясь, выбежал на улицу.
Шаги заставляли асфальт неровными складками съёживаться позади него.
Поднимаясь по ступенькам, почувствовал, как сильно устал.
Скорее вернуться домой!
Действительно опоздал.
Открыв дверь в офис, он обнаружил, что там сидит его копия. Погруженный в работу клон не замечал, что за его спиной кто-то стоит.
А оригинал даже не взглянул ему в лицо – потому что уже знал, что там увидит.
Дверь закрылась.
Он возвращался домой.
Товарищество
Спелые косточки фонарей отбрасывали яркий свет.
Пассажир автобуса, утомлённый долгой поездкой, уставился в окно.
В салоне было практически пусто, не больше пяти человек распределились внутри.
Но даже погруженный в наблюдение за вихрем цветов за стеклом, пассажир соблюдал все меры предосторожности. Так, он локтем придерживал рюкзак, что лежал на соседнем месте. Если кто-то попытается украсть его, он заметит это.
Эта связь между ними, паранойя, боязнь остаться без пустого, в сущности, рюкзака, усталость – всё это объединилось в нём. Яркие капли покрывали стекло, готовые просочиться в салон и…
Автобус немного тряхнуло.
Локоть слегка толкнул рюкзак.
– Ага, точно, – услышал пассажир его реакцию.
Но для удивления не осталось времени и сил, цветные капли просочились внутрь.
Циркуль-баловство
Домашка.
Циркуль устанавливается на белом пространстве.
Опора найдена.
Нервное молчание, готовое в любой момент превратиться в спор на приглушённых тонах.
– Не при детях, – шипит мама.
Движение циркуля началось.
Точки-домашние-дела забивали все их время, чтобы не оставалось свободного времени наедине. Внешне всё отлично, первые 30 градусов бледной линией прочерчено, дети рады и не замечают, как родители всё дальше и дальше друг от друга.
– Папа, почему ты спишь здесь?
– Мне нужно поработать немного, не хочу беспокоить маму. Иди и пожелай ей спокойной ночи, – 45 градусов.
Рука ещё не привыкла делать всё идеально – а потому циркуль идёт медленно, так и норовит сбиться или потерять точку опоры.
Они уехали на несколько недель в совместный отпуск без детей. Мы остались у бабушки и развлекались в деревне.
147 градусов.
Ещё несколько лет относительно спокойствия.
Но затем циркуль идёт ровнее, ускоряясь навстречу самому себе.
180 градусов пройдено!
Переезд. Мы меняем всё, но нам, детям, не кажется, что это что-то плохое.
Через неделю в новой школе я впервые влюбляюсь и нахожу нескольких приятелей. Брат с сестрой рассказали мне, что я практически пропустил.
247 градусов.
Отец тихо прокрадывается домой, случайно роняя что-то. В тишине включился свет на кухне, и родители просидели там до самого утра.
А мы ждали, не понимая, что происходит, но ощущая тяжесть чего-то скорого.
300 градусов.
Осталось чуть-чуть.
– Ненавижу! – линия дрожит. Может крепление не очень надёжное?
341 градус.
– Дети, вы не виноваты. Просто мы с мамой хотим пожить отдельно. Но мы вас любим, и я буду часто приходить…
Конечно, мы верим тебе.
360 градусов.
– Простите, я сегодня не смогу прийти на день рождения, но может…
Круг замкнулся.
Ненавижу всё это.
Отходы
Признание в одно слово на мусорном баке.
Твоё имя, написанное самой простой краской, которую можно стереть одним движением. Но кто будет этим заниматься – ведь оно не запрещено, это не призыв, хоть и нарушает целостность моего восприятия жизни.
Буквы немного растеклись, слишком жидкая краска.
В бак летят пустые бутылки, полусгнивший быт, непрожитые остатки которого станут пищей для птиц и насекомых.
Символы сотрутся и на зелёном, грязном пластике бака, появятся новые надписи.
Признание в одно слово на мусорном баке.
Твоё имя, написанное самой простой краской, которую можно стереть одним движением. Но кто будет этим заниматься – ведь оно не запрещено, это не призыв, хоть и нарушает целостность моего восприятия жизни.
Буквы немного растеклись, слишком жидкая краска.
В бак летят пустые бутылки, полусгнивший быт, непрожитые остатки которого станут пищей для птиц и насекомых.
Символы сотрутся и на зелёном, грязном пластике бака, появятся новые надписи.
Александр Ангел - выпускник юридического факультета ТГУ
